Московские новости
№ 26 за 2003 год

Не потерпевшая

Омск, Александр Петров

Мать погибшего в армии солдата не признают потерпевшей. Уже несколько лет

Девятнадцатилетний солдат срочной службы Валерий Путинцев убит в армии. Друзья и родственники в один голос уговаривали не служить: Валера имел возможность "закосить" по состоянию здоровья. Но парень, выросший без отца, рвался в солдаты. Говорил: "В армии я смогу стать настоящим мужиком".

Не стал. Валерия, словно матерого уголовника-рецидивиста, в феврале 2002-го застрелил конвоир гауптвахты за попытку побега в городе Ужур Красноярского края. Он никого не убивал, не насиловал, от конвойного убегал без оружия. Одним словом, опасности для общества не представлял. Но пулю в спину получил и скончался от ранения в краевом госпитале спустя 12 суток.

По мнению следствия – все в рамках воинского Устава. И никого из военных чинов не интересует, что именно заставило рядового Путинцева самовольно покинуть часть, за что он получил дисциплинарное наказание в виде ареста на 10 суток. И почему всего три дня спустя вновь решился на рискованный побег.

"Пропустить!"

На прошлой неделе дело рядового Путинцева дошло до суда. Мать солдата, Светлана Валерьевна, подала жалобу на решение военного прокурора о прекращении уголовного дела по факту гибели военнослужащего.

Корреспонденту "МН" не сразу удалось попасть в 61-й гарнизонный суд, расположенный в Омске на территории штаба дивизии РВСН, в которой нес службу Валерий. Причины (по словам секретаря) были разные: то процесс начался раньше времени и занятый в деле судья не мог дать разрешение на вход на территорию военного городка, то присутствие СМИ называлось нецелесообразным, так как "истцы всего лишь знакомятся с делом и ничего интересного все равно не происходит..."

Корреспондент поначалу прибегнул к незаконным способам проникновения – через забор, в кузове армейского "Урала" за две пачки "Марльборо"... Успеха – ноль. Потом звонил по мобильному начальникам военного гарнизона – не помогли начальники. Лишь на второй день процесса услышал голос заместителя председателя 61-го гарнизонного суда подполковника Александра Моши: "Пропустить!"

По незамысловатой схеме

На суде познакомились со Светланой Валерьевной. Она все еще пытается узнать правду о сыне. Но не смогла добиться ее – ни когда он служил в РВСН, ни когда умирал от раны в больнице, ни сейчас.

Права на правду у нее просто нет, поскольку Светлана Валерьевна не признана потерпевшей. Следовательно, как говорят ее юристы из фонда "Право матери", по закону она лишена права заявлять ходатайства и отводы, знакомиться с заключениями экспертов, приносить жалобы на действия следователей-прокуроров и т.д. Даже письма покойного сына, вшитые в уголовное дело, мать смогла отксерокопировать только по особому разрешению подполковника Моши.

Суд проходил по незамысловатой схеме. Судья зачитывал пункт жалобы Путинцевой, прокурор говорил, что по данному вопросу следствие дает исчерпывающий ответ, и суд переходил к рассмотрению новой претензии настойчивой матери. В удовлетворении жалобы ей отказали. Оказывается, в смерти Валеры никто, кроме него самого, не виноват.

Напрасно Светлана Валерьевна указывала, что ее сын, до того как попал в РВСН, проблем со службой не имел. Из учебки в Переславле прибыл в Ужур с хорошими характеристиками: коммуникабельный, ладит с коллективом... Но суд принял во внимание лишь характеристики с нового места службы: "Необщительный, замкнутый, болезненно реагирует на приказы..." По словам матери, за те полгода, что Валерий служил в части, из нее ушло четыре гроба. Но следствие и суд это не заинтересовало.

Мать заявила в суде, что ее сын попал в невыносимые условия: командирский произвол, дедовщина. В подтверждение приводила письма Валеры:

"Что такое солдаты? Да! Именно что, а не "кто". Потому что после некоторых "раздумок" сразу же будет ясно, что солдат – раб... рабочая сила в руках офицеров. Офицеров, которые обращаются с пацанами, как со скотиной".

– У него сразу украли форму, – сказала Светлана Валерьевна. – Младшие командиры отобрали часы, все предметы туалета, даже записную книжку с его стихами – и стали вымогать деньги. Требовали, чтобы он просил прислать денег в письмах домой!

Тормоз с большой буквы

Валерий вскоре после прибытия в Ужур попал в неврологическое отделение военного госпиталя. Почему – есть показания его старших командиров. Правда, они утверждают, что парень не указал ни одной фамилии своих мучителей. Этому можно верить: даже в письмах домой он никого не назвал – не хотел быть стукачом, не принято в армии выдавать "дедов" и сержантов. А нет фамилий – нет дела. За месяц до побега он написал своей девушке Тане:

"Сотни раз меня спрашивали: "Хочешь ли ты в армию?!" Я без особых размышлений отвечал: "Глупый вопрос! А кто не хочет?!" ...Какой же я Тормоз, истинно Тормоз с большой буквы, что я рвался сюда!"

Следствие фактов неуставных отношений не обнаружило. Показания сослуживцев: не видели, не знаем, не слышали...

Из письма Валерия Путинцева к матери:

"Я долго не выдержу... Больше надежды у меня никакой не осталось – лишь ты. Если бы у меня был другой вариант, то я бы к тебе не обращался, молю, помоги! Нервы и сердце на пределе..."

Мать Путинцева дозвонилась до части: "Что у вас происходит?" "Идет привыкание к армии", – сказал командир, подполковник Бутов.

Путинцев не привык. 9 февраля он самовольно ушел из части. Спустя два дня его задержала милиция в 20 километрах от Ужура. Командир назначил наказание: 10 суток гауптвахты. На "губе", как говорят в армии, он "попал под пресс". Досмотр арестованного пытался провести конвоир Луговой, который впоследствии стрелял в Валерия. Возникла ссора, однако Путинцев настоял, чтобы досмотр прошел по закону.

Такими "мелочами", как изъятие вещей и денег при аресте, следствие не заинтересовалось. Их опись в деле отсутствует. "Это обстоятельство какого-либо отношения к факту гибели Путницева не имеет", – посчитал суд. Как их изымали и в чью собственность перешло имущество Валеры, достоверно не установлено.

Последние дни

В день побега из-под стражи с Валерием три часа "беседовал" замполит Лютов. О чем был их разговор тет-а-тет, неизвестно. Но когда Валерия повели на осмотр в госпиталь, Лютов напутствовал: мол, смотри, не побеги, застрелят.

Спустя час он побежал: на обратном пути из госпиталя один из двух конвоиров поскользнулся. Путинцев рванул, за ним погнался Луговой. После окрика и двух выстрелов в воздух – прицельный одиночный. Пуля раздробила кости таза, перебила бедренную артерию, разворотила внутренние органы.

Врачи военного госпиталя оказались бессильны. Через два дня тяжелораненого солдата вертолетом доставили в Красноярск в краевую больницу – как говорят, по личному распоряжению тогдашнего губернатора Александра Лебедя. Но и там остановить необратимый процесс медики не смогли.

Да, самое главное в решении суда: конвоир Луговой стрелял согласно Уставу. Хотя корреспондент хорошо помнит, что приглашенный на суд эксперт – подполковник Сергей Дубовик показал, что стрелять конвоир без приказа имеет право по осужденным преступникам. А по дисциплинарно наказанным – только по приказу командира. В деле нет данных, что такой приказ был.

"Здравствуй, мама! Это письмо, кроме тебя, никому в руки попасть не должно. Особенно, пожалуйста, убереги мною написанное от бабули... Ты не допустишь, чтобы бабуля трепала свое последнее здоровье... Она еще будет нянькаться с моими и сестренкиными внуками..."

Валериных внуков у бабушки не будет. Он это чувствовал, когда писал из госпиталя последнее письмо.

Здравствуй, мама. Пишу тебе – "прости".
Я не хотел, а сути не понял.
Просто не совпали масти
Тех карт, которые я взял.
Когда прочтешь ты строки эти,
Меня уже давно не будет
в этом свете...