Машкина Валентина

тележурналист

Боже, какова была моя радость, когда в августе 76-го ко мне в кабинет Омской студии телевидения стремительно влетела Люда Першина, сверкающая улыбкой, в коротенькой замшевой юбчонке. Родной человечек в далеком, тогда еще чужом, сибирском городе, куда я только что прилетела из Ленинграда. Она со своим мужем Толиком Петровым приехала в Омск на год раньше – после окончания того же, что и я, факультета журналистики Ленинградского университета.

Среди старшекурсников эта пара всегда выделялась – нежная рыжеволосая Людочка и красивый, располагающий к себе всех и вся, брюнет Толик. Потом на нашем журфаке ходили легенды о Людмиле Першиной, которая сразу после защиты диплома родила сына-богатыря. И вот год спустя (Люда только что вышла из декретного отпуска) мы начали вместе работать на омском телевидении.

В первый же день Людмила пригласила меня в гости. Сразу после работы мы поехали на трамвайчике забирать маленького Сашеньку. Его оставляли тогда у няни – с садиком были проблемы, а бабушек-тетушек у Першиных-Петровых в Омске не было. Вот тогда я впервые и увидела годовалого Александра Анатольевича Петрова, наследника этой семьи, которая родилась в наши общие студенческие годы.

И... сразу полюбила его: голубые, распахнутые навстречу людям, добру, свету, всему миру глаза, светлые кудряшки, выпуклый упрямый лобик, уже тогда твердый волевой подбородок. И покоряющая улыбка. Он сразу стал для меня тоже очень родным и близким. Наверное, на подсознательном уровне я почувствовала его, как предвестника моего будущего сына.

Он рос и развивался на моих глазах – праздники и выходные я часто проводила с семьей Петровых. Крепенький, умный, серьезный бутуз, Сашенька буквально излучал тепло и любовь. Тогда не было еще нынешнего отношения к религии, не было крестных отцов и матерей, но я почему-то считала его своим крестником. Будь на моем месте любой другой человек, у него было бы точно такое же чувство. Я в этом уверена и сейчас.

На генетическом уровне родители передали Сашеньке – я так зову его до сих пор – все лучшее, что было заложено в них самих. Блестящая супружеская пара, они создали семью по большому человеческому счету, не кичась своей броскостью, без ложных патриотических лозунгов. Своей любовью они завоевывали мир, друзей.

Как стать другим, если эта семья твоя? Я поражалась, насколько Сашенька Петров рассудителен, какая у него сила воли и настойчивость. Проявлялось это с малых лет. Несмотря на насморк, простуду, утром до школьных занятий он собирался и шел в бассейн, потом – самбо. Я ахала, когда Толик проделывал с ним, еще совсем маленьким, невероятные кульбиты – подкидывал, переворачивал вниз головой. Говорил: «Зато настоящим мужиком будет». Так и случилось...

На Сашу во всем можно было положиться. Когда в семье появился младшенький Алешка, не было более заботливого брата и друга, чем он. При этом учился Сашенька на одни пятерки, прекрасно знал языки, особенно французский.

Отношение к детям у него, совсем еще мальчика, уже было особенное. Я помню, когда у меня родился сын, Люда с Толиком, только что вернувшиеся из Парижа, вместе с сыновьями приехали к нам в гости, привезли подарки для новорожденного. И Сашенька по-взрослому вопрошал, какой у мальчика вес, рост, и так умело взял на руки моего Олежку, как будто на роду у него было написано: отец из него выйдет первоклассный. Потом уже, когда дети подросли и мы, взрослые, порой засиживались допоздна в гостеприимной семье Петровых-Першиных, Саша сам укладывал спать заигравшихся малышей, до этого на полную катушку участвуя в их веселье.

Как-то после окончания МГУ Саша со своей невестой пришел на одну из журналистских вечеринок. Сразу я его и не узнала – еще больше возмужал, широкоплечий, красивый. Он пригласил меня танцевать, и я, помнится, спросила: «Неужели это тебя я держала на руках, когда тебе был годик? Ты помнишь?» «Я помню все, тетя Валя», – серьезно ответил Александр и улыбнулся своей покоряющей улыбкой.

У меня до сих пор такое ощущение, что он сразу после появления на свет чувствовал себя более взрослым, чем его ровесники. Это ярко проявлялось и в профессии – журналистика была создана для него, а он для журналистики. О карьере ему и не надо было думать – все у него получалось сразу и добротно.

… Я всегда буду помнить его взгляд – испытующий, добрый, он как бы заглядывал к тебе в душу и спрашивал: «А ладно ли все у вас, может, надо в чем-то помочь?»...

… А ладно ли все в нашем мире, когда уничтожают людей с таким взглядом, с такой душой и улыбкой, с такой внутренним богатством и наполнением? Ответ должны дать все мы, все, кто любил и продолжает любить Сашеньку Петрова.