Владимир Иголкин, Омск, Нина Рузанова, Республика Алтай
Дата публикации 25 августа 2006 г.

Жизнюшка

Чтобы "пожить другой жизнью", 16-летний подросток отнял ее у четырех человек

И пусть не думают, что мертвые не слышат, когда о них потомки говорят", – эти стихи Руслан Кулиш читал в выпускном классе. Спустя год он признается, что убил четверых человек, ранив из ружья и методично добив камнями и топором. Погибшие – омский журналист Александр Петров, его жена и двое маленьких сыновей. Что говорят о них сегодня родные и близкие, как переживают эту трагедию? И что слышит о себе Руслан Кулиш, который тоже фактически умер для нормальной жизни? Расследование корреспондентов "РГ".

На этой неделе жители города на Иртыше прощались с известным омским журналистом Александром Петровым и его семьей.

Таких похорон в городе с миллионным населением не помнят давно. На гражданскую панихиду в Дом актера проводить 31-летнего Сашу Петрова, его жену Алену, сыновей Никиту и Артема пришли, по самым скромным подсчетам, почти полтысячи человек, – журналисты, преподаватели вузов, деятели культуры, члены правительства области. На общей могиле у входа на Южное кладбище города вырос целый холм из венков и живых цветов.

Омские журналисты среднего поколения и те, кто постарше, знали Сашу Петрова четверть века. Мальчик рос практически на их глазах. Помнят его с того нежного возраста, когда, как говорят в таких случаях, малыш еще под стол пешком ходил и молоко на губах у него не обсохло.

Впрочем, в семье профессиональных журналистов, познакомившихся и связавших себя узами брака, когда они еще учились в Ленинградском государственном университете, по-другому и быть не могло. Дом печати, где Анатолий заведовал отделом сельского хозяйства "Омской правды", а Людмила работала в отделе культуры местной "Вечерки", для Саши едва ли не с пеленок стал вторым родным домом. И стоит ли удивляться, что его трагическая гибель вместе с женой и двумя детьми стало самым настоящим шоком для всех его многочисленных коллег, друзей и близких.

На факультет журналистики Московского государственного университета он пошел учиться в смутное, не простое для страны время, когда эта профессия попала в разряд не самых престижных. Большинство его ровесников предпочитали работу в сфере бизнеса. Но это был его принципиальный и сознательный выбор. Самый, без преувеличения, способный и талантливый среди омских журналистов своего поколения, вернувшись в родной город, стал собственным корреспондентом федеральной газеты "Версты", затем культового еженедельника "Московские новости", редактировал журнал "Право на выбор", который издает областная избирательная комиссия, в соавторстве с коллегами выпустил книгу о строительстве метромоста, много писал для местных газет. Последней его публикацией стала и корреспонденция о дедовщине в армии в "Известиях", с которыми он активно сотрудничал. После отпуска в старейшей газете страны ждали от него новых материалов.

Он был принципиальным и одновременно тактичным, деликатным человеком. В силу этих качеств даже вступление в Союз журналистов все время откладывал. Сначала из скромности – говорил, что рано. Потом стало недосуг из-за постоянных забот, из-за нескольких строчек в газете. Буквально на днях его, наконец, должны были принять.

В последний раз друзья видели Сашу на многочисленных мероприятиях в честь дня города, который отмечался в первые выходные августа. А сразу после праздника молодая семья на стареньком "мицубиси" отправилась отдыхать в Горный Алтай. Бывать здесь им доводилось и раньше. Эта машина, которую он купил года два назад, была настоящей Сашиной гордостью. Не беда, что автомобилю уже полтора десятка лет. Зато никакой не подарок. Приобретен на свои кровные, честно заработанные деньги.

В Горном Алтае им приходилось бывать и раньше. И не раз. В Омске Петровых хорошо знали как любителей активного отдыха и здорового образа жизни. Саша всерьез занимался самбо и даже получил мастерское звание в этом виде спорта. А его отец, собственный корреспондент агентства ИТАР-ТАСС, до сих пор, на шестом десятке лет, не прочь поиграть в футбол на журналистских спартакиадах. И делает это легко, от души, с удовольствием.

Путешествие, в котором родители хотели показать детям красоту родной страны, стало для семьи последним. Палатку они разбили на берегу реки Туекта в окрестностях одноименного села, что в Онгудайском районе. Связь с родными оборвалась 8 августа, когда Александр последний раз позвонил домой по мобильному телефону, сказав, что у них все нормально. А через четыре дня тело молодого человека с огнестрельными и колото-резаными ранами случайно обнаружили в реке, еще через два – женщину также с явными признаками насильственной смерти. Но установить, что это именно Петровы удалось только после того, как в 140 километрах от места трагедии была обнаружена брошенная машина с омскими номерами.

По базе данных сотрудники ГИБДД выяснили, чья машина. Оперативникам оставалось только соотнести два эти факта. Трагедия получила большой общественный резонанс, уголовное дело взяли на контроль лично министр внутренних дел РФ Рашид Нургалиев и Генеральная прокуратура. Тела семилетнего Никиты и Артема, которому было три с половиной годика, поисковая партия МЧС обнаружила в реке в конце прошлой недели. Все это время родные, близкие, да и все, кто знал Петровых, не теряли надежды, что мальчикам каким-то чудом удалось спастись. Доставку тел погибших в Омск организовало правительство области.

Эта трагедия высветила целый комплекс проблем, связанных с безопасностью туризма. Не секрет, что Алтай – излюбленное место отдыха омичей со средним достатком. Нынешним летом, только по самым скромным подсчетам туристических фирм, там побывали никак не меньше двух с половиной тысяч жителей Прииртышья. Сейчас туроператоры справедливо опасаются снижения спроса на путевки и маршруты по Алтаю. А сколько омичей отправляется в поездки туда неорганизованным, так называемым "диким" способом – доподлинно неизвестно...

В туристических агентствах подтверждают снижение спроса на путевки и туры по Алтаю. В одних фирмах это деликатно связывают с сезонным фактором, завершением времени отпусков. В других не скрывают, что причина – в страшной трагедии.

Когда омичи прощались с семьей Петровых, руководство Республики Алтай наметило ряд дополнительных мер по обеспечению безопасности туристов. Первый вице-премьер правительства Юрий Антарадонов подписал на этот счет специальное постановление. Различным уровням власти поручено разработать до 1 октября программу мер по обеспечению безопасности туристов. Правоохранительные органы должны ужесточить борьбу с незаконной торговлей спиртными напитками на селе, а также организовать регулярные рейды по местам остановок "диких" туристов с целью поддержания там порядка, усилить работу по изъятию незаконно хранящегося оружия.

Последний пункт, видимо, наиболее сложен. Как рассказал один из коллег, выезжавших на опознание тел погибших, для жителей таежных мест огнестрельное оружие – это практически необходимый атрибут, часть местного менталитета. Что-то вроде расчески в кармане для горожанина. Да и как иначе, если в любую минуту на лесной тропе можно натолкнуться на хищного зверя. Как рассказывали уроженцы этих мест, самодельные карабины, обрезы, винтовки носят при себе практически все мальчишки лет с десяти-двенадцати. При этом происхождение оружия чаще всего неизвестно. Оно может храниться в семье на протяжении нескольких поколений.

Подозреваемый в преступлении 16-летний подросток расстрелял четырех человек по всем правилам охотничьего дела из засады, а уже потом добивал ножом, топором и камнями. Между тем буквально за пару часов до трагедии он обстрелял другую машину с иногородними номерами. Об этом Анатолию Петрову рассказал заместитель министра внутренних дел Республики Алтай. Водитель сразу поставил в известность об этом правоохранительные органы, но задержать преступника не успели. Или не очень спешили?

Преподаватели факультета иностранных языков Омского государственного университета, где работала Сашина жена Алена, говорят о социальной подоплеке преступления, о том, что поколение, к которому принадлежит преступник, – продукт эпохи. И оно будет мстить обществу, людям, добившимся успеха, за то, что произошло со страной и с ними в прошлом десятилетии. Но и это, видимо, не совсем так. В любом поколении соотношение достойных людей и негодяев примерно одинаково.

...На выпускном вечере в Туэктинской девятилетке мальчишки брали в руки свечу и, глядя на огонек, вспоминали годы учебы. Такие трогательные минуты молчания, а потом вопрос учительницы: "Что бы ты изменил, если бы сегодня вернулся в первый класс?" Пацаны, стесняясь, буркали: "Ничего". А Руслан Кулиш, самый открытый и улыбчивый, произнес целую речь: "Хочу, чтобы мы с самого начала учились только на отлично, и наш класс вошел бы в историю школы как лучший"... Сегодня, просматривая прошлогоднюю видеозапись, классная руководительница Руслана плачет: "Вот и вошел в историю".

О Руслане и его трагедии Людмила Басаргина будет говорить со своими новыми воспитанниками, которые в этом году придут в шестой класс. Она понимает, что молчать о страшном убийстве целой семьи, в котором признался такой родной и близкий ей Руська, нельзя. Она не хочет верить, что он убийца, и тут же оговаривается: "Ведь сам все рассказал, что уж тут". Она против воли ищет ему оправдания и одергивает сама себя, потому что зверство, которое сотворил Руслан, оправдать невозможно. Эти противоречия разрывают женщину изнутри, ей больно физически: "Такое чувство, что мне воткнули нож в спину"... Она говорит – "меня предали", но не обвиняет в собственных мучениях Руслана. Она его оплакивает. А предательство – это когда твой мир, который ты создавал много-много лет, оказывается растоптанным, а любимые люди, которых ты не перестаешь любить, – чудовищами. И ты бессилен.

...Через пару часов в Туэкте, родной деревне Руслана Кулиша, где после убийства незарегистрированные ружья изымали почти в каждом дворе, вообще начинает казаться, что мы говорим о мертвом. Потому что о нем – только хорошее. Вся его "жизнюшечка", как сказал кто-то из односельчан, здесь как на ладони. Да и родственников полдеревни (даже тело Александра Петрова нашел родной дед Руслана). Матери 16-летнего парня Марине всего тридцать три года. Не закончив школу, она по большой любви сбежала из дома с отцом Руслана, то ли азербайджанцем, то ли таджиком. И жила с ним в Алтайском крае, там и Руську родила. Потом отец Руслана погиб в аварии, и Марина вернулась в Туэкту. Кстати, после смерти отца жизнь мальчика могла сложиться совсем по-другому: Руслана хотели взять к себе родственники погибшего, дядя по отцовской линии специально на Алтай приезжал и упрашивал отдать ему ребенка, мол, не по их обычаям детей бросать. Марина не отдала. Жалеет ли об этом теперь, винит ли в чем-то себя – я не смогла ее об этом спросить. Мать Руслана сегодня прячется от всех. Во дворе их дома – грязная детская коляска, разбросанные ползунки младшего. И – пепел от выкуренной кем-то сигареты на крыльце.

Марина Кулиш устраивала свою судьбу как умела: следующий ее мужчина, от которого она спустя шесть лет одну за другой нарожала трех девчонок, был не в ладах с Уголовным кодексом, и жизнь их закручивалась очень затейливо. Руська то жил в Туэкте у бабушки ("безотказный был, все по хозяйству делал"), то его забирали в Барнаул, и он коротал там дни на вокзале возле игровых автоматов... В шестом классе парня "забыли" после летних каникул вернуть в школу, он приехал в Туэкту и пошел учиться только в ноябре. "Не нужен он был матери", – категорична учительница.

– И все равно он своих сестер очень любил, и мать тоже, – рассуждают в Туэкте. – Девчонок, можно сказать, сам вынянчил. Идет гулять и сестер с собой тащит. Пальцем их ни разу не тронул, ни тычка, ни подзатыльника... Душевный был парень.

Потом отец трех сестер Руслана исчез окончательно, и сейчас семья, можно сказать, без кормильца. Новый муж Марины, от которого она уже успела родить пацана, у сельчан вызывает горькую усмешку. Он местный, едва-едва закончил три класса. "Проблемы с головой у него, понимаете? И кличка такая – Сырой". Вот и получилось, что Руслан волей-неволей стал осознавать себя "единственным мужчиной в семье". Мать не работала никогда, в Туэкте и работать-то почти негде: на село в 400 человек только школа, детский сад, какой-то полулегальный "мясокомбинат", который занимается скупкой и перепродажей скота... Плюс не особо большая ферма Валентина Кулиша. Туда родственники и пристроили Руслана. До этого он поступал в СПТУ, но его из будущих трактористов отчислили, и больше никаких попыток продолжить учебу он не делал. Тем более что на тракторе на ферме у деда можно ездить и без образования.

– Мы с ним недавно разговаривали, я спрашивала – мол, будешь еще куда-то поступать? – рассказывает Людмила Басаргина. – Он сказал, нет, мне сестер поднимать надо, буду работать. А ведь он смышленый мальчик, учился почти без троек, были бы у семьи возможности – он бы многого добился.

Маленький шестнадцатилетний "мужчина", никогда не знавший отцовской любви, – груз ответственности за большую семью оказался ему явно не по силам. Зарплата его на ферме – от силы полторы тысячи, и те он отдавал матери. У него самого, говорят друзья, ничего и не оставалось. Что он мог еще сделать? Свернуть алтайские горы? Наверное, он втайне мечтал хоть о какой-нибудь поддержке, – и понимал, что мечтать бессмысленно. Было, в общем, от чего прийти в отчаяние. В 16 лет даже благополучным детям кажется, что мир их отвергает, – подростковый страх перед взрослой жизнью настолько силен, что мы, пережившие это время, чаще всего потом и не помним эту "пустыню отрочества". Так срабатывают защитные механизмы психики. Руслан же сломался. Что было у него в голове? Даже у тех, кто пытается поверить в виновность Руслана, ответа на это нет.

Теперь же, словно по иронии, его, признавшегося в изуверском убийстве четверых человек, ласково называют в деревне "ребенком". Он не преступник, а "ребенок" даже для совершенно посторонних людей – например, для пожилой алтайки из соседнего села, которая просит нас "найти настоящих убийц". Идея, что мальчишку просто-напросто заставили взять все на себя, в Туэкте и окрестностях очень популярна. Как так – со своей четырехлетней сестренки Вики пылинки сдувал, а таким же ребятишкам головы разрубил топором? Да не может того быть!

– Он не мог! Не мог! – у лучшего друга Руслана Сашки Сулунова глаза блестят одержимо. Через три дня после убийства, когда о трагедии еще никто не знал, они с Руськой ходили на рыбалку. Руслан вел себя как всегда – шутил, смеялся. Дурачась, нацепил болотные сапоги, в которых здесь сроду не рыбачили, – мол, "для виду", чтоб повеселить всех. После рыбалки отогревались в бане у третьего друга Васьки, болтали о ерунде. О недавнем путешествии в Майму на "Мицубиси", ради которой Руслан вроде как и уничтожил всю семью Петровых, Кулиш не сказал друзьям ни слова. И молчание вполне объяснимо. Эти ребята – из другого мира, они за отцами как за каменной стеной, Сашка вообще учится в Горно-Алтайске на программиста, для Туэкты – профессия неслыханная. Выучится – будет работать в городе. Поэтому Руслан, приехавший в деревню на "Мицубиси", кататься позвал не Сашу. Он взял с собой двух таких же несчастных пацанов – родители их пьют беспросветно. Им никогда не стать программистами. И в город из нищей Туэкты они могут поехать только на угнанном автомобиле.

– Вы же видите, как мы живем, – говорит Людмила Басаргина, пока мы пробираемся по жирной грязи деревенской улицы. – Обеспеченных семей у нас очень мало, все копейки получают. А мимо едут туристы на дорогих иномарках. Я-то и другие взрослые хоть как-то понимаем, что они их честно заработали. А детям это очень сложно объяснить, они просто не могут себе представить другую жизнь и считают туристов врагами. Я очень много сил трачу, чтобы вот эту напряженность снять, говорю с ними об этом постоянно, пытаюсь внушить, что деньги – не главное. Кстати, Руслан, в отличие от других, никогда не заикался о деньгах, вслух о богатой жизни, о машине никогда не заговаривал. Хотя мечта такая есть здесь у каждого.

– То, что наши туристам завидуют, – это есть, – подтверждает Евгений Сулунов, отец Сашки. – Но ведь и те, кто едут сюда, нас за людей не считают! Бывает, поставят машину прямо на берег реки, все замусорят, а замечание им сделаешь – пошлют куда подальше. Но не убивать же их за это?!

Руслан, стреляя по машинам, за это и не убивал. Дело даже не в машине, по большому счету, не в дорогой куче железа. Корыстный мотив, как указано в протоколах, – это важно для следствия. А если по-человечески, Руська не покататься хотел, а хоть на минуту в чужую, благополучную и радостную жизнь забраться. Где есть любящие мама и папа, которые вместе с детишками ездят путешествовать. Так, собственно, и сказал на допросе – "хотел пожить другой жизнью". А на свою – наплевать, ее проживать сил уже не было. Сегодня люди, которые не знали Руслана, называют его тварью. Они, конечно, правы. Только вот... Его дядя, Петр Кулиш, проговорился: "Почему Руслан сразу нам ничего не сказал? Его ведь только на девятый день арестовали. Вот если бы..." "Если бы" – это, как мне кажется, означает, что родственники спрятали бы своего ребенка (который после убийства боялся спать один на летней кухне и уходил, всем на удивление, в дом) где-нибудь в горах. И бог знает, каким бы было тогда продолжение этой трагической истории...